Батыршин: Почему происходило? И сейчас происходит. Я напомню, что с 5 июля ужесточается карантин в Казахстане. Ужесточается режим ЧП в Кыргызстане, не ослабляется режим изоляции в Армении. Поэтому неправильно говорить «происходило». Нет, кризис происходит. Мы с ним живем четыре месяца, пошел пятый, будем жить еще, боюсь быть оптимистом, но до конца года.
Нами было сделано несколько вещей. Первое – мы эвакуировали из нашего офиса в Москве и наших представительствах (наша компания работает в 10 странах СНГ и Грузии) большую часть сотрудников. 90% наших сотрудников до сих пор работает на удаленке. Была сформирована группа людей, без которых эфир трех наших телеканалов, радиостанций работать не может. Следующее – не дожидаясь выхода указа мэра Собянина и других, мы ввели жесткий масочный режим. Следующее – те, кто работает даже в режиме самоизоляции, каждые три часа присылают на почту данные о своей температуре, данные об ОРВИ самих наших коллег и родственников. Дальше. Собственно говоря, использованы все технологии, которые позволяют делать профессиональное телевидение дома. Их достаточно много, я не буду перечислять, коллеги знают. Следующее – было проведено обучение людей о способах съемки тех или иных рубрик, нахождения в кадре путем использования мобильных технологий, телефона, компьютеров и так далее, которые создали бы у зрителей иллюзию все-таки профессиональной съемки. Потому что мы не должны забывать, что одной из составляющих телевидения является искусство, а искусство нельзя делать на коленке. Поэтому даже дома можно попытаться выйти на профессиональный стандарт. Дальше. Мы поставили – скажу прямо: на это уходит очень много денег – мы поставили профессиональные специальные машины, которые обычно используются в операционных блоках, они работают круглосуточно во всех частях офиса, где находятся люди. Следующее. Не дожидаясь помощи от московского правительства и других правительств на финансирование анализов тестов на COVID-19, мы нашли свои деньги на это. Ежедневно все, кто работает у нас в компании, сдает тесты на коронавирус, включая вашего покорного слугу. Далее. Принято несколько менеджерских решений. Была создана бригада 1, которая обеспечивает эфиры постоянно. В случае выбывания ее или распространения COVID-19 здесь у нас есть бригада 2, которая выйдет и заменит всю бригаду 1, включая вашего покорного слугу. Есть еще и бригада 3 – последний резерв. То есть, если у нас заболеют те 90 человек, которые сейчас работают в Москве, на их место выйдут следующие люди. Таким образом, мы сможем пережить, не дай бог, конечно, три варианта распространения инфекции в телекомпании из тех людей, которых мы пока не отправили в удаленку. Дальше. Что еще важно. Постоянная влажная уборка, дезинфекция помещений производится, установка (больших денег, кстати, потребовала) защиты переговоров на столах, то есть там, где люди работают в ньюсрумах, рассадка в соответствии с социальной дистанцией – мы увеличили социальную дистанцию. Дальше. Практически весь документооборот переведен в электронный вид. Мы приняли решение провести наше главное событие, как акционерное общество, – общее собрание акционеров – в дистанционном виде. Для этого нужно было принять бюрократические решения. Безусловно, в этом же режиме изоляции, удаленно мы будем жить до тех пор, пока зараза в России и других странах Содружества не пойдет вниз. Самое главное для нас – сохранить людей. Я уж не говорю о том, что все наши съемочные группы обеспечены не только всеми средствами индивидуальной защиты в виде перчаток и масок, но и медицинскими балахонами и бахилами.Это сделано не только для того, чтобы сохранить наших людей, но и для того, чтобы люди, которые видят камеру «МИРа», чувствовали себя в полной безопасности. Мы обрабатываем весь комплект ТЖК, который возвращается со съемки. Также дезинфицируются ежедневно озоном салоны всех автомобилей компании.
Что делается у нас в филиалах? На условиях, когда наш основной филиал находится в Нур-Султане в медиацентре крупнейшем, там, когда туда занесли заразу, мы создали резерный узел вещания в штаб-квартире. То есть туда перешла та часть сотрудников, которая не работала в медиацентре. То есть она из режима удаленки. Вообще мы поставили задачу во всех наших филиалах создать резервные группы вещания на случай подобной ситуации. То есть в том числе сейчас в Москве нам удалось в эти короткие четыре месяца проработать коммуникации, чтобы создать в ином месте, чем сейчас, на Краснобогатырской, дом 44-а.
Что еще главное? Была создана специальная система по обучению тех сотрудников, которые работают здесь и которые трудятся на дому. То есть, собственно говоря, мы просто вывели из производственной цепочки такую, с моей точки зрения, отживающую профессию в нашем ремесле, как монтажер информационных сюжетов. Потому что я неоднократно говорил, что новостник должен всю работу делать сам полностью. Сейчас это уже аксиома. Редакторы, продюсеры и шеф-редакторы и даже шеф нашей службы новостей Ирина Флюр с удивлением узнали, что монтаж – это вещь, которую легко и просто делать. Вот такой перечь мероприятий, и главное в этом – это постепенность в выходе из мер карантина. То есть, если я верну сейчас 800 человек в компанию, это приведет к тому, что обязательно кто-то из них будет заражен. Потому что мы видим данные по Москве. Проводилось тестирование, которое показало, что примерно каждый пятый москвич является носителем COVID-19. Понятно, что мы будем пускать людей только через тестирование, мы будем измерять им температуру, но тем не менее это означает создать угрозу компании и, самое главное, бесперебойного выхода в эфир. И, наконец, последнее, с точки зрения контента и содержания. Для того, чтобы перевести 90% на удаленку, нужно поиграть с сеткой. Нынешняя сетка нашего флагманского телеканала представляет собой гибрид выходной сетки и сетки рабочего дня. Она такая, что позволяет нам соблюдать режим удаленки. То же самое и с радиостанциями. Радиостанции у нас работают полностью удаленно, наши IT-подразделения тоже находятся на удаленке. Это еще требует создания новой системы информационной безопасности. Потому что таким образом мы предоставляем ключ для входа в важнейшие узлы управления программами, в том числе программным обеспечением... Для этого предусмотрены различные вещи. Могу сказать, что нас пытались взломать – не получается пока, слава тебе, Господи!
Да, многие коллеги рассказывали, что, кроме организационных моментов, много очень связано с обеспечением безопасности. Спасибо огромное, что вы так подробно рассказали, потому что по нашей практике общения с коллегами в начале мы наблюдали, что многие не воспринимают эту ситуацию (с коронавирусом) серьезно. Затем вроде как ситуация выровнялась с точки зрения понимания опасности работы и организации работы. Но сейчас есть ощущение, что этот этап пройден, и скоро все вернется на круги своя. Но действительно очень важно понимать, что эта история будет с нами достаточно еще какое-то количество времени, и не удастся посидеть два месяца в полузакрытом состоянии, с этим нужно достаточно сильно и подробно работать. Большое спасибо, что вы так подробно рассказали!
Батыршин: С этим будем жить!
Поступают уже вопросы от зрителей. Они касаются как раз мирного, или, скажем, гибридного сосуществования. Отличаются ли сетки? У вас, получается, 10 разных сигналов на 10 стран, верно?
Батыршин: Нет. Мы делаем консолидированный продукт. У нас есть врезная, естественно, сетка, это четыре временных пояса. Основным языком вещания является русский. У нас нет схемы Euronews.
Вопрос по контенту. Как появилась идея возродить программу «Слабое звено»? И сможете ли вы возродить программу «Русская рулетка»? Видимо, какой-то фанат пишет.
Батыршин: Со «Слабым звеном» все просто. Оказалось, что лицензия на этот продукт свободна. Мы, как все продюсеры, «пасем» рынок тех или иных форматов. Основным вопросом было договориться с депутатом Мосгордумы Марией Киселевой, чтобы она в своем плотном графике нашла время и для нас. Потому что у нее действительно очень много работы. И следующее, конечно, переговоры с BBC были очень непростыми. Я могу сказать, что те требования, которые они предъявляют к лицензиатам, они беспрецедентны. Но, с другой стороны, могу сказать, что и качество программы, как и все, что делает BBC, оно очень высокое. Что касается программы «Русская рулетка», я прошу прощения, но я ничего о ней не знаю.
У нее похожий формат. Она выходила в то же время, Валдис Пельш, по-моему, ее вел. Следующий вопрос. Слышал про ребрендинг телеканала «МИР Премиум». Можно ли раскрыть подробности?
Батыршин: Да, мы будем делать другой канал. Есть решение совета директоров. Канал, естественно, будет иметь в названии слово «МИР». Рабочее название – «МИР. Таланты».
Вот сейчас есть радио, а есть информационный канал «МИР 24»...
Батыршин: Да, информационный круглосуточный канал. Мы его называем первый евразийский телеканал, который концентрируется на новостях из всей Евразии.
А новый канал, судя по названию, будет в сторону какого-то развлекательного контента?
Батыршин: Нет, скорее, информационный.
Расскажите о вашем предложении о внесении изменений в федеральный закон о рекламе. Это что-то совсем не связанное с «МИРом».
Батыршин: Позвольте, я процитирую. Значит, мы написали письмо к нашему регулятору – Министерству цифрового развития. Аналогичное письмо мы отправили нашим коллегам и в Государственную думу. Мы считаем, что в сложившейся ситуации на рекламном рынке выглядит рациональным снятие ограничений на рекламу алкогольных продуктов, естественно, особенно выделяя отечественных производителей. Дальше. Снятие ограничений на рекламу букмекерских контор и азартных игр. Гомеопатических и рецептурных лекарственных средств, конечно, за исключением наркотиков, психотропных, спиртосодержащих свыше 25%. А также снизить требования по рекламе табака. В целом нам кажется, что нам тогда удалось бы компенсировать то падение рекламного рынка, который у нас есть во втором квартале 2020 года. Просто я напоминаю, что наши депутаты так долго боролись за рекламу пива, что когда они сняли часть ограничений на эту рекламу, то рекламные бюджеты не вернулись, они остались в интернете и печати, и не вернулись никуда – ни на радио, ни на ТВ. Потому что хватит играть в игрушки и говорить, что реклама безалкогольного пива не означает рекламу алкогольного пива. В этом же письме мы написали о том, чтобы нам разрешить использовать образы людей и животных в рекламе. Потому что реклама без людей выглядит каким-то извращением имени Кащенко. Вот это мы написали. Коллеги из регулятора, конечно, с нами спорят. Но я считаю, что массовая дискуссия на эту тему в самой отрасли... Если мы не будем это двигать, как в свое время двигали присвоение обязательных номеров федеральным телеканалам, наши региональные коллеги бились за 21-22, если мы не будем все это делать вместе, то оно так и будет лежать. В данном случае тактика лежачего камня не работает.
Мы согласны с вами. И мы знаем, что Алексей Константинович Волин, в принципе, поддерживает такую точку зрения либерализации...
Батыршин: Но не во всем!
Да. Не во всем. Еще один вопрос. Филиал в Минске закупил UltraHD-оборудование. Значит ли это, что все партнеры будут переводить все технологические базы под этот формат?
Батыршин: Да, у нас не только в Минске UltraHD работает, но и в Москве, в Кыргызстане, Армении, Азербайджане. У нас есть решение о постепенном переходе на формат HD. Я не открою страшную тайну, но мы уже 2,5 года снимаем в HD. А для тех кабельных операторов, которые не могут поддерживать этот формат, мы специально глушим сигнал. То есть для нас UltraHD – пройденный этап, и я убежден, что мы до 2022 года полностью будем работать на формате 4G.
Что вы думаете по поводу возможности, необходимости появления в мультиплексах каналов HD?
Батыршин: Я думаю, что это лошадь, которую нужно быстро догнать. Напомню, что в той же Беларуси эфирное телевидение давно работает в HD-формате. Второй год уже пошел. Поэтому, если все-таки решение об этом в России будет принято, то «МИР» будет в этом участвовать.
Поговорим о цифрах. Сейчас изменилась панель Mediascope. Появились данные аудитории чуть моложе, появились данные более мелких городов, дачи к ним присоединились. У вас как-то в связи с этим изменились цифры в худшую или в лучшую сторону? Или в целом просто вы не связываете изменения ваших показателей с изменением панели?
Батыршин: Нет. Во-первых, изменение показателей произошло, изменение панели показало, что нас очень хорошо смотрят на дачах. Сначала, напомню, появилась дачная панель, а потом 0+. На дачах нас хорошо смотрят во время дачного телесмотрения, в 0+ резко растет доля не только «МИРа», но и других каналов второго мультиплекса. Благодаря этой панели мы видим, что мы не такие маленькие, как казалось. На вскидку скажу так: дачная панель дала нам плюс 4% телесмотрения, а 0+ дает от 10 до 11%.
А в других странах как обстоит ситуация с изменениями? Потому что в Казахстане, я знаю, у «МИРа» очень хорошие позиции. Наверное, в других странах не так все хорошо с методикой. И какие позиции?
Батыршин: Хорошо. Начинаю по порядку. С Казахстана. Там работает компания T-Associated. Они работают с мобильными пиплметрами, то есть специальными устройствами на руке. Они измеряют и мобильное смотрение, и смотрение стационарных телевизоров, и офисное смотрение. У нас там в Казахстане и Беларуси 4,8%, это, соответственно, пятое и восьмое место среди всех телеканалов. В Кыргызстане доля на одну десятую меньше – 4,7%, это третье место по всей стране. В России, к сожалению, у нас 17-е место среди топ-20. Если говорить об Армении, то мы входим в топ-5. В Азербайджане, к сожалению, нет общенациональной панели, поэтому мы не понимаем, как мы там выглядим. Там есть данные телефонных опросов, которые проводятся нерегулярно. То же самое Грузия. Грузинский рынок представляет собой terra incognita. У нас есть некоторые социологические данные.
Вопрос. Вы можете на него не отвечать, но он очень актуальный. Как вы относитесь к назначению Шнура генеральным продюсером RTVi?
Батыршин: Для меня все коллеги святы и прекрасны.
Расскажите поподробнее про орбитальное вещание. Есть ли сплайсинг у вас?
Батыршин: Сплайсинг, конечно, есть. Про орбиты я рассказывал, их четыре. Пользуемся сплайсингом. Я напомню для наших слушателей, что это технология замещения рекламы в региональных окнах. И мы на нем даже зарабатываем.
В прошлом году у вас была такая очень интересная международная акция «Память сердца», которая была достаточно глобальная. И у вас эфирные все ресурсы были задействованы, и в офлайне кампания была достаточно мощная. В этом году в условиях самоизоляции и карантина в странах СНГ как провели этот проект?
Батыршин: Я напомню, что эта акция как раз для карантинных условий. Акция «Память сердца», которую придумали наши белорусские коллеги, стала удачной, потому что в ней рассказывается о семейных реликвиях. В прошлом году, я помню, до слез растрогала история: на виде показана женщина в платке, которая рассказала, что в этом самом нашейном платке ее мама встречала отца с войны. И вот таких историй у нас накопилось очень много. Чтобы вы понимали, только в Instagram в этом году у нас было около 4,5 млн человек. Вы поймите, мы не пытались создать альтернативу другим акциям. Нет, это просто история. Вот, например, у меня в кабинете тоже висит планшетка, которая моему отцу досталась от коллеги-фронтовика. Я не знаю, была ли она на войне, но это для меня тоже какая-то часть истории. По-прежнему реально присылаются истории, которые вызывают слезы у нас, у прожженных и не очень молодых людей.
У вас 740 тысяч подписчиков на YouTube и достаточно быстрый рост. Вы же, кстати, в своей карьере, до того как работали на «МИРе», достаточно долго занимались развитием интернет-направления на других каналах. Это было достаточно давно, на заре развития мультимедийных сервисов, и телевидение тогда никаким образом особо с интернетом не коммуницировало, как сейчас. Были ли какие-то прогнозы, которые сейчас оправдались или, наоборот, другие тренды, на которые вы рассчитывали, они не срослись, что называется? Я просто знаю, что вы достаточно серьезный визионер. И хотелось бы услышать вашу точку зрения на то, оправдалось ли ваше видение – то, как мы представляли раньше историю развития интернета, и то, как она сейчас существует?
Батыршин: Интернетом я занялся, еще работая в структурах «Медиа-Моста», которые были построены вокруг телеканала «НТВ». Тогда «НТВ-Интернет», где я трудился главным редактором, был приложением к «НТВ-Плюс», потому что тогда в России получить мощный поток интернета можно было только подписчикам «НТВ-Плюс». Соответственно, возникла бизнес-идея – к этому потоку присоединить некоторые информационные сервисы. Вы будете смеяться: до сих пор сайт newsru.com работает в «НТВшных» цветах, потому что это дизайн ntv.ru. Дальше судьба забросила в ВГТРК, где мне тогда все люди, кроме Олега Добродеева, говорили: «Ты понимаешь, что ты занимаешься убыточной историей?», когда мы выкупили доменное имя vesti.ru и так далее. Но сейчас, извините меня, vesti.ru – это номер один всех информационных ресурсов ВГТРК. Если говорить о том, что случилось, то, безусловно, случился OTT-сервис, и я был одним из тех людей, которые требовали от регулятора ввести те же самые правила регулирования вещания в OTT-сфере. Если говорить по-простому для тех, кто не понимает – вещания с использованием интернет-протокола. Сначала OTTшники сопротивлялись, но потом поняли, что, в принципе, правила – это не так уж и плохо. Я поэтому смотрю, как растет наш охват. Если у нас в 2018 году было 12 млн человек, в 2019-м – 20 млн человек, а наш прогноз на итоги этого года – я думаю, 25 млн человек. В том же «Яндекс Эфире» можно, например, увидеть не только наш реальный эфир, но и подборки наших новостей. И недавно мы попробовали поиграть в ту же игру с аналогичным сервисом от Mail.ru (Смотри Mail.ru), который тоже показывает неплохие результаты. Причем мне что в этой ситуации как менеджеру нравится – не простой рост цифр, а рост цифр в реальной монетизации нашей компании. Это пока приносит копеечки, но я убежден, что будет приносить копеечку серьезную. То же самое, если говорить о YouTube. В этом году, несмотря на то, что, сами понимаете, с деньгами стало не очень, мы попробовали всерьез поиграть с YouTube, и у нас сейчас рост подписчиков на 263%. И, чтобы было понятно – это абсолютно монетизируемый поток. Поэтому будем стараться стать главным источником информации, новостей из Содружества Независимых Государств и Грузии не только для телезрителей и радиослушателей, но еще и для всех пользователей интернета – вот наша простая и незатейливая задача.
Что касается профессиональных журналистских историй: насколько мне известно, вы взяли интервью у президентов всех десяти стран, которые являются учредителями телеканала «МИР». По единой системе строились все эти интервью для того, чтобы, что называется, показать единый подход? Или эти интервью все-таки были сделаны, скажем, с учетом индивидуальных особенностей каждого человека, и задача была показать его, скорее, как человека, чем как управленца? С одной стороны, это, конечно, такие простые и банальные вопросы, но, с другой стороны, часто приходится замечать, что люди, к сожалению, не очень хорошо готовы к интервью. Вот как работать с такими достаточно серьезными людьми, где куча всяких разных тем, которые нельзя упоминать или, наоборот, нужно? Может быть, вы дадите советы людям, которым кажется, что такого рода интервью брать скучно и неинтересно. Есть такие журналисты, которые относятся к такого рода работе, скажем так, очень формально.
Батыршин: Ну, во-первых, не десять президентов, а всего лишь пять. Начали мы с Молдовы, когда кризис только разворачивался, поэтому нам удалось с президентом Додоном пообщаться лично. Со всеми остальными пришлось общаться дистанционно, только мы использовали не компьютер, а наш спутниковый узел, благо все-таки МИРовская система спутниковой передачи – одна из самых старых не только в СНГ, но и вообще в постсоветских пространствах. В принципе, чтобы сделать хорошее интервью, неважно с кем, надо любить человека. Надо полюбить своего собеседника, надо быть интересным ему – тогда ты получишь интересный ответ. Вот и все, я ничего не открываю. Не зря же наша профессия называется «второй древнейшей»: мы просто любим людей и даже получаем за это скромное вознаграждение.
Какие три главные проблемы медиарынка и три главные перспективы, на ваш взгляд?
Главная проблема, если говорить о медиа, это, безусловно, кадры. По-прежнему очень большая разница между выпускниками ведущих московских вузов и выпускниками провинциальных университетов. Я в данном случае говорю безо всякого снобизма. Я в свое время окончил филфак Башкирского университета, и считаю свое образование потрясающе классным, хотя тогда таким оно мне не казалось. Это первое. Более того, произошло размывание вообще медиаобразования в стране и даже в Москве. Собственно, когда у нас в Академии лесного хозяйства появляется факультет журналистики и пиара, это говорит о том, что ситуация дошла до края. И, конечно, Рособрнадзор в последние пять лет постарался отнять лицензию у многих контор, но по-прежнему осталось много, назовем их «медиагиперакадемий», которые просят за обучение немаленькие деньги. Мама продает дом в деревне, чтобы ее сынок получил диплом ведущего телепрограммы, а потом его никуда не берут. И это трагедия как для мальчика, так и для мамы, потому что, собственно говоря, вместо кормильца у семьи не осталось ни дома, ни работы.
Вторая проблема – это отсутствие единых стандартов образования в подготовке. Посмотрите на тех людей, которые у нас сидят в пунктах режиссеров в аппаратной. Вот в СССР, где я начинал в Гостелерадио, у нас был единый стандарт подготовки. Нельзя было стать помощником режиссера, пока ты не сдал определенный экзамен. Нельзя было стать ассистентом режиссера, пока ты три месяца не проучился учеником квалификации. Нельзя было стать режиссером, пока ты не прошел определенную подготовку. Это, конечно, размывание понятий. Я уж не говорю про продюсера, под которым понимают непонятно кого. Хотя продюсер – это прораб, производитель работ.
Следующая проблема – это стремительно меняющиеся технологии. Поэтому мы в компании взяли стратегию экономическую на отказ от дорогостоящего оборудования. Надо перестать покупать ТЖК по цене Mercedes S-класс. Нужно покупать одноразовый ТЖК, который через год устарел, и ты его выкинул, то есть который превышает по цене IPhone только в два-три раза.
Если говорить о трех целях, на которые мы должны выйти. Коронавирус – клевая штука, потому что он вернул доверие аудитории к телевидению. Потому что выяснилось, что интернет и соцсети – это место для фейков. Если нужна достоверная информация о том, что по-настоящему происходит в городе, то обращаешься к профессионалам – к телевидению. И я вижу нашу основную задачу, всей отрасли, это доверие сохранить. Сохранить и развить, потому что выяснилось, что мы всерьез умеем говорить со зрителями так, чтобы они нам верили. И я бы считал это основной и главной целью.
